Отношения с искусством у меня сложные: тяжело воспринимается все, кроме черных букв на белом фоне, я – читатель. И именно через слово идет все остальное. Или – что случается чаще – не идет…
В плане живописи мой предел постмодернисты, а вообще самый любимый художник – Одилон Редон. И я везде его ищу… Потому что любовь, это – когда беспокоишься, думаешь – как же он там без меня? Поэтому, когда по миру путешествую, всегда его проведываю. А чтобы все с ним было хорошо.
В Питере он есть и в порядке в Эрмитаже, в Москве – в Пушкинском, в Париже - в д’Орсе, в Нью-Йорке – в Метрополитен. И… как же хорошо и много-то его в последнем, а?.. Даже удивительно. Вот ведь какие эти американцы: у них все есть, им ничего не надо…
Смотрите:
Встретила и сразу полюбила я его в 15 лет. И, как часто приходит это светлое чувство, - с похмелья. А было дело так:
Однажды весенним утром, слегка пошатываясь, я вернулась в дом своей сестрицы с ночной прогулки с друзьями и любовником, пардон, бойфрендом, как культурно нынче молодежь выражается, вероятно, дабы не шокировать чувств пожилых. Почему к сестрице? Так предки бы меня засекли и был бы скандал, а сестрица не выдавала! Поэтому я к ней на выходные, а иногда и в будни, отправлялась с радостью под предлогом воспитания любимой племянницы. Ха, а на фига бы мне было ее из яслей забирать, кормить с ложки, мокрые штанишки менять и воспитывать в нужном ключе, если б не возможность тусануться по вечерам?!.
Но пошатывалась в тот вечер я не только по причине неумеренных возлияний внутрь Советского Шампанского, 33 портвейна и водки от фирмы «Питерское такси, если поймаешь».
Меня гнел огромный букет сирени чуть поменьше меня ростом. Не букет, а пук какой-то или вязанка.
Да, была хулиганка, да заломали сирень, перелезши через ограду какого-то военного ведомства, – признаюсь, - и что теперь, спустя 30 лет, – стреляться?!. Ее бы все равно никто не увидел – там проволока была по забору протянута, аж колготки ценные порвала – а поди достань тогда, чтобы не кондовые…
Но, оказалось, что я опять не рассчитала… Ведь что я думала? Что полная ванна сирени – это здоровско! И вкусно пахнет. И вообще красиво.
Но не учла, что душ в этом случае принимать колко, да и вообще – ну, куст в ванной, ну и что?.. Опять муж сестрицы ругаться будет…
Pandora, ca. 1914
Odilon Redon (French, 1840–1916)
Oil on canvas
УЖЕЛЬ ТА САМАЯ Пандора? За что ж виновнее Пандора?
За то ль, что в милой простоте:
Она не ведает обмана:
И верит избранной мечте?
(прочищая горло: каррррр!!!)
Короче говоря, настроение у меня испортилось и поплелась я спать в кабинет, где мне было постелено, а на подушке записка в одно слово заглавными буквами: «ЗАСРАНКА!»
Выругавшись, я сбросила записку, не проводя графологической экспертизы, кто это меня так приголубил – сестренка или ее муж. И…
…и вдруг вижу на столе
Это был на пару дней взятая у друзей сестры толстенный «Постимпрессионизм» Джона Ревалда, а раскрыт он был на статье об Одилоне Редоне.
Утром я проснулась счастливой: я знала, кого люблю! И вот – с тех пор и… Пусть он и шизик ненормальный, зато – мой, родной.
Так что, если кто хочет мне сделать подарок, - теперь знает, произведения какого художника мне были бы приятны… А то у меня в спальне никого нет. Кроме любимого мужа, конечно. Если живьем, а стены – пустые…
…Полагаю, что Одилоном Редоном я слегка замучила
lamerkhav с супругой. А потому что на подступах к музею Метрополитан так им честно и объявила, с извинениями, конечно, что кому про что, а мне – про него, любимого. Теперь и вы знаете, почему.
Journal information