Это письмо написала моя бабушка Льву Васильевичу Успенскому после прочтения его книги "Записки старого петербуржца", Лениздат, 1970.
Вернее, она с 1970 года писала много писем, методично рвала на маленькие кусочки, расстраивалась, плакала, пила валерьянку или ликерчик и писала снова... А вот это, написанное в марте 1977, я у нее незаметно утащила, а моя мама отправила адресату.
Лев Васильевич любезно позвонил, бабуля беседовала с ним громким голосом (плохо слышала в последние годы)прижимая руку к груди, потом опять плакала.
А 29 сентября 1977 года она умерла. Лев Васильевич Успенский ее пережил на год.
Я попыталась сохранить бабулину орфографию и очень жалею, что ее почерк, эти потрясающие завитушки, - ну разве что отсканировать - а описать не в силах никто.
Копия
Уважаемый Лев Васильевич!
Прошло несколько лет как я все собиралась Вам писать, но мне сказали что вы нездоровы, но один раз я видела вас по телевизору и решила не откладывая написать Вам, но отложить опять пришлось уже по своему состоянию здоровья.
Лев Васильевич - я не писатель и поэтому мне трудно начать с вами последовательный разговор. Ваша книга очень меня растрогала, веть мы с вами жили тем далеким детством и юностью и наша любовь к Петербургу, Петрограду, Ленинграду безмерно велика. И я очень ревниво отношусь к людям, которые после возстановительного периода считают себя ленинградцами, а отдыхать едут к себе в деревню.
Родилась я в С.-Петербурге в 1904 г. крестили меня в церкви Бориса и Глеба, на Калашниковой набережной.
И как я себя помню все мое детство прошло на Тамбовской улице д. № 51 рядом с Народным домом графини Паниной, и когда мы с сестрой подросли, то нас зачислили на детскую площадку народного дома, где первые туманные картины, как сказка о рыбаке и рыбке, и многие другие сказки мы смотрели каждое воскресенье. В теплые дни нас возили на прогулку в Лесное. В другие дни мы занимались рисование, склеиванием картонных поделок.
В зоологический музей нас возили на конке. Нам хотелось ехать наверху, но нам этого не разрешали.
На нашей тамбовской улице, где каждый двор состоял из извозчиков, ломовых, легковых и лихачей, а также из кустарей башмачников, резчиков и столяров.
Мой отец был краснодеревец у нас была мебельно столярная мастерская, где из высоких пород дерева - как то птичий глаз, карельская береза, орех, черный дуб. Делали спальны, столовые на Гостинный и Апраксин двор. В нашем доме была мелочная лавочка Курочкина, где продавали хлеб (пекарня была в нашем доме) повидлу и всякую снедь. А рядом с воротами был подвальчик в одно окно, где продавали клюквенный сироп и черные, как лаковые, стручки Они были очень вкусные и ребята их очень любили покупать Когда мы открывали дверь колокольчик звенел, и хозяин выходил из за портьеры.
На нашей Тамбовской было несколько чайных в подвальных помещениях - окна на улицу где стояли извосчии пролетки, на шее у лошади висел мешок с овсом и извосчик из чайной видел свою пролетку.
По нашей улице очень часто двигалась похоронная процессия со множеством богатых карет. т.к. Волкого кладбище было совсем близко.
Угол Тамбовской и Обводного стоял большой дом, где на стене куда не выходили окна, высоко висел жестяной плакат с изображением красавици с черными кудрями и надпись "Перуин пето, для рощения волос и я очень завидовала ей т.к. волосы у меня были совсем белые и прямые.
Когда вспыхнула война 1914 г. я уже училась в городской школе, и мы для фронта делали посылки, вязали для солдатиков, из гаруса шарфы нарукавники и вместе с пряниками и табаком посылали Я с фронта получила письмо с благодарностью.
Мамин двоюродный брат студент Технологического ин-та был арестован за прокломации, которые частично прятались у нас. От него я и услышала: "Как у нас на троне чучело в короне и т.д.
Потом вернулся с фронта дядя и горячо доказывал, что нужно голосовать за большевиков, потомучто земля крестьянам, а заводы и фабрики рабочим.
Но мне было тогда только 12 лет и мне было трудно разобраться в назревавших событиях. Мастерскую отец закрыл. И каждый день газеты сообщали положение на фронте.
И вот революция - громили участки, арестовывали, околодочных, городовых, а проще был самосуд. Из окон квартиры пристава в костер летела мебель и все что находилось в квартире.
Выстрел Авроры я как сейчас помню и когда рабочии пошли на Зимний, эхо долетело и до нашей улицы.
На другой день Отец с мамой ходили в Боткинские бараки там в покойницкой находились жертвы революции.
У меня и сейчас хранятся журналы 1917 г. Солнце России Дни Великой Революции. Где по Невскому проспекту проходит процессия Похороны жертв Революции 23/III - 1917 г. а также в этом журнале лист с отречением Николая от престола и много важных моментов тово времени. И я сейчас листаю этот журнал, Боже мой все это было 60 лет прошло, но из памяти ничего не ушло.
Лев васильевич на стр. 240 вышей книги, вы вспомнили художника Боголюбского Ал-дра Васильевича. С ним мне пришлось работать в Худож. мастерской Военно Медицинской Академии им. Кирова последнии 30 годы и до первых дней войны 1941 г. т.к. в ближайшее здание попала бомба и у нас в мастерской вылетели все стекла вместе с рамами, мастерскую закрыли. Академия готовилась к эвакуации. В начале войны я один раз была на Петрозаводской 10 у Боголюбского в квартире, видела его жену, которая с дочкой спешила в бомбоубежище т.к. в это время был налет.
Знала что он готовился эвакуировать семью. И больше о судьбе Боголюбского я не знаю.
Я сама с дочкой отцем и матерью осталась в блокаде. Тамже в академии перешла работать в Эвако госпиталь Писала плакаты лозунги, цитаты. Было трудно, очень трудно пережить все, что выпало надолю Ленинградцев. И певец Казахстана Джамбул обращаясь к трудящимся города героя. - Ленинградцы дети мои! Ленинградцы гордость моя!
И когда я возвращалась через Самсониевский мост, к себе на петроградскую (с 1919 г. мы переехали на Петроградскую) я видела катера вмерзшие во льдах, я видела дома разбомбленные. И смерть косила людей, голод, стужа, бомбежки обстрелы.
После окончания войны Академия вернулась из эвакуации, я опять работала в мастерской из старых работников нас было только 2 человека. Несколько человек умерло от голода, а один попал под обстрел - погиб. Работала до 54 г., пришлось оставить работу, появилась внучка, пришлось сложить кисти трубочки решины, что я сделала с большим сожалением т.к. работу свою я любила. Но нужно было дать возможность дочери закончить университет.
Уважаемый лев Васильевич!
Я не жду ответа на свое письмо-воспоминание
Я буду очень признательна если вы по телефону 2-39-72-62 скажите два слова, что Вы читали.
С уважением - Анна Петровна А.-В.
20/III-1977 г.
"Мне вообще кажется: рядом с добровольными обществами по охране природы и защите животных, рядом с объединениями филателистов и филаминистов, бок о бок с клубами всяких иных коллекционеров - давно бы следовало людям учредить общество собирателей собственных воспоминаний, мемуаристов, "общество имени Пимена-летописца", так сказать".
Л.В.Успенский "Записки старого петербуржца", 1970, Лениздат. С. 15.
Journal information