Лебедь-кликун с черно-желтым клювом (лат. Cygnus cygnus) под моим окном, а как они курлыкают можно послушать на видео в предыдущем посте.
Сразу скажу: о причине этой природно-культурной трансформации, которая тянется с античности до наших дней, осталась для меня сущностно непонятной, но зато я нашла очень много интересного, и рассказываю, в надежде, что кто-то более сообразительный прояснит для нас загадку лебединой песни (фин. joutsenlaulu, англ. swan song).
1. Лебедь и его песня в природе
Люди издревле восхищались лебедями, самыми большими и красивыми водоплавающими птицами. 600 лет назад в Англии лебедь объявлен королевской птицей, и сейчас королеве принадлежат 20 тысяч этих прекрасных птиц, в Финляндии лебедь стал национальным символом. В природе встречается несколько видов лебедей.
Неуклюжие на суше, лебеди грациозно плавают и летают со скоростью 60-80 км, преодолевая тысячи километров во время ежегодных перелетов, они моногамны до смерти партнера, заботятся о птенцах до достижении ими 1-2 лет и охраняют свою территорию от соперников, с которыми при необходимости вступают в бой. Лебеди линяют, меня оперение, и в этот момент не могут летать, а люди их раньше в такой период истребляли, но сейчас охота во многих странах на лебедей запрещена.
Лебедь-кликун, который часто встречается в Финляндии, одного из которых вы видите на фотографии, назван так за громкие крики, издаваемые в полёте и во время брачных танцев, которые происходят весной по пути к месту, где лебеди выводят птенцов. Например, в окрестностях Варкауса на озере Уннукка.
Во время плавания он очень грациозен, его шея вытянут вертикально, а крылья плотно прижаты к телу. Плавает он медленно, осторожно, вдалеке от берегов, но если попытаться его догнать, долго разбегается молотя лапками по воде и улетает, постепенно набирая скорость и высоту. Удар крыла лебедя очень силен, что можно наблюдать, когда самцы дерутся между собой за территорию.
Лебеди-кликуны питаются в основном растительной озерной пищей и мелкими беспозвоночными, ныряя, чтобы достать их со дна.
Гнездятся лебеди-кликуны обычно на берегах глухих, далеких от людей озер с болотистыми берегами. Гнезда диаметром около метра вьют из веток и камышей, устилая дно листьями и травой, а также собственными перьями, выщипанными из груди и живота, которые собирает самка, чтобы высидеть от 3 до 7 яиц светлого оттенка в течение 5 недель. А самец обеспечивает в этот момент питание и охрану семейства.
И все это время и самец и самка курлыкают свои песни.
2. Лебединая песня в культуре
Все, как обычно, началось в Древней Греции. Многие авторы считают, что впервые лебединая песня упоминается в басне Эзопа (который тоже весьма мифическая фигура, возможно, существовавшая в VI век до н. э., но обросшая таким количеством черт из каждой предыдущей, что диву даешься). Кстати, в существовании Эзопа усомнился Мартин Лютер, показав, что басни, приписываемые одному Эзопу, написаны в разные периоды и разными людьми.
И все же излагаю суть басни Эзопа про лебедя: один богач откармливал гуся для еды, а лебедя для пения, но когда пришло время резать гуся, слуги в темноте перепутали, схватив вместо него лебедя, который, предчувствуя смерть, запел и тем, доказав, что он не гусь, спас свою жизнь. М. Гаспаров считает, что смысл басни в том, что дары муз могут помочь избежать гибели.
Это оно, конечно, но я бы поняла, если б это то соловей, а лебедя мы с вами только что слышали: мило, конечно, но ради такого пения откармливать животное не будешь, правильно?
С другой стороны перепутать гуся и соловья чисто технически невозможно: они разного размера.
Итак, что мы видим? Что уже в античности жульничают, ради красного словца! То есть морали.
Но закрепляется в культуре именно этот образ: предсмертная песнь, которая спасла.
Однако вероятно не одной мне подобные прагматические мысли приходили в голову - и спасение исчезает!
А предсмертная песнь - слишком яркий и красивый образ, чтобы отказаться - остается.
Дальше же вообще происходит мистика: реальное повседневное курлыканье птицы-лебедя исчезает, а вместо него предсмертная песнь становится самой прекрасной, такой, какую здоровый лебедь вне опасности не поет!
А спасение заменяется наступившей после песни смертью.
И вот уже Эсхил в трагедии Агамемнон (458 до н. э.) вкладывает в уста Клитемнестры язвительные слова над телами убитых ею в отмщение за убийство ее ребенка Кассандры и Агамемнона:
- Вот он лежит, а вот подружка милая - с ним рядышком. Как лебедь, перед смертью песнь пропела.
А Платон в диалоге Федон устами Сократа приписывает лебедям провидческий дар:
— Ах, Симмий, Симмий! До чего же трудно было бы мне убедить чужих людей, что я совсем не считаю бедою нынешнюю свою участь, если даже вас я не могу в этом убедить и вы опасаетесь, будто сегодня я расположен мрачнее, чем раньше, в течение всей жизни! Вам, верно, кажется, что даром прорицания я уступаю лебедям, которые, как почуют близкую смерть, заводят песнь такую громкую и прекрасную, какой никогда еще не певали: они ликуют оттого, что скоро отойдут к богу, которому служат. А люди из-за собственного страха перед смертью возводят напраслину и на лебедей, утверждая, что они якобы оплакивают свою смерть и что скорбь вдохновляет их на предсмертную песнь. Им и невдомек, этим людям, что ни одна птица не поет, когда страдает от голода, или холода, или иной какой нужды, — даже соловей, даже ласточка или удод, хотя про них и рассказывают, будто они поют, оплакивая свое горе. Но, по-моему, это выдумка — и про них, и про лебедей. Лебеди принадлежат Аполлону, и потому — вещие птицы — они провидят блага, ожидающие их в Аиде, и поют, и радуются в этот последний свой день, как никогда прежде. Но я и себя, вместе с лебедями, считаю рабом того же господина и служителем того же бога, я верю, что и меня мой владыка наделил даром пророчества не хуже, чем лебедей, и не сильнее, чем они, горюю, расставаясь с жизнью. Так что вы можете говорить и спрашивать о чем хотите, пока вам не препятствуют Одиннадцать, поставленные афинянами.
И вот в культуре лебединая песня, которую никто никогда не слышал, становится самым недостижимо прекрасном в мире пения. Круче соловьиной!
Происходит это в Древнем Риме, благодаря сочинению Цицерона Об ораторе, книга Третья:
- А затем, как известно, со всею мощью своей страсти, ума и дарования Красс продолжал говорить и говорить; и его заявление, единогласно поддержанное сенатом, прекрасно и убедительно гласило: "римский народ не должен сомневаться в том, что сенат всегда неизменно верен заботе о благе республики"; и, как это документально засвидетельствовано, он сам присутствовал при записи этого постановления.
Точно лебединой песнью звучал вдохновенный голос Красса в его речи; и нам казалось, мы ее еще услышим, когда после гибели его пришли в курию взглянуть на то место, на котором стоял он в последний раз. Мы знали, что во время речи он почувствовал боль в груди и весь покрылся потом; его стало знобить, он вернулся домой в лихорадке и на седьмой день скончался от воспаления легких.
Красс умер 19 сентября 91 г.
Но неужели, думала я, никто в древности не сомневался в существовании предсмертной безумно прекрасной лебединой песни?
Да куча достойного народу, спасибо интернету, успокоила хорошая статья по этому вопросу! И Плиний Старший, погибший от любопытства при извержении Везувия, и все на свете высмеивающий Лукиан, и даже Александр Македонский проторчавший на болотах не одну ночь в надежде услышать лебединое пение. Обычное курлыканье их не устраивало, хотели большего. А другой вид лебедя - шипун, а не наш крикун и не курлыкает даже.
Проходит около 2 тысяч лет и вот что пишет о лебедях А. Э. Брем (1829—1884) в "Жизни животных", цитируя Шиллинга:
- Некоторые виды подают иногда голос; в большинстве случаев это сильное шипение или глухое гоготание, реже звук, похожий на звук трубы. Только немногие виды обладают сильным, благозвучным голосом, особенно приятным, если его слушать издалека. Это умные, понятливые птицы, умеющие соображаться с обстоятельствами, но редко утрачивающие свойственные им пугливость и осторожность. По отношению к более слабым созданиям лебеди выказывают себя недружелюбными; они, по-видимому, не удовлетворяются тем господством над ними, которого легко добиваются, так как беспрестанно преследуют их, яростно хватают и убивают без всякой причины.
И в качестве промежуточного итога, оттуда же:
- Кликун приводит в восхищение наблюдателя не одной красотой своих форм, своей серьезностью и умом, отличающими его от шипуна и заметными во всех его движениях, но и звучными, разнообразными и чистыми тонами своего голоса. Когда сильный мороз покроет со всех сторон льдом поверхность озер и закует любимые места пребывания кликуна, эти грациозные птицы сотнями собираются на свободные от льда реки и своим меланхолическим пением как бы сетуют на судьбу, отнявшую у них возможность доставать из глубины необходимое пропитание. Голоса их можно сравнить то с певучими ударами колокола, то со звуками духовых инструментов. Эта своеобразная песнь, сильно действующая на наше чувство, олицетворяет в действительности лебединую песнь, упоминаемую в поэтических сказаниях; да и в самом деле она часто бывает предсмертной песней этих красивых птиц: полузамерзшие, голодные и даже полумертвые, они до самого конца не перестают издавать свои жалобные, но все-таки звонкие крики». Отсюда видно, что сказание о лебединой песне оказывается очень правдоподобным; оно основано на действительности, но поэзия и сказка облекли ее в иную форму.
То есть легенда о лебединой песне, превратившаяся в метафору, жила, живет и будет жить, несмотря ни на что. И спутниками ее все время являются любовь и смерть, между которыми она качается, как маятник.
У В. Шекспира в "Венецианском купце" достаточно четко прослеживается представление о том, чем может стать лебединая песня, если лебедь не умрет:
- Коль проиграет, кончит он, как лебедь.
Исчезнув с песней. Чтоб сравненье было
Верней, мои глаза потоком будут,
Где влажный смертный одр найдет он. Если ж
Он победит... чем станут эти звуки?
Фанфарой труб, склоняющей народ
Пред нововенчанным его монархом,
Небесно-сладкой песнью на заре,
Что проникает в грезы жениха,
Зовя к венчанью.
Вот такие мы люди: как слышим словосочетание "лебединое озеро" срезу представляем себе, даже если и не любим этот жанр искусства, балет. И это представление еще раз закрепляет недавний фильм Аранофски "Черный лебедь".
Но исключительно высокое и трагическое отношение разюбавляет, например, ироническое и слишком человеческое Сэмюеля Тейлора Колриджа (1772—1834):
Не всякий лебедь должен петь,
Почуяв близость смерти,
Иному лучше помереть
До первых нот в концерте.
Не очеловечивать животных люди не могут, они так устроены, как материально - одомашнивая, используя для еды, красоты и одежды, заводя питомцев, так и идеально - приписывая им человеческие качества и намерения. А, придав животным человечий вид, переводят стрелки снова - если не на себя лично, то на себе подобных.
А ведь вот же оно - финское озеро Уннукка весной, когда курлычут лебеди для своих партнеров и против врагов. Интересно, а лебеди одинаково курлычут или одни лучше, а другие хуже? И если да, то что это для них меняет?
Journal information